Наим Шакир, который 12 лет назад стал свидетелем химической атаки, организованной режимом Башара Асада в районе Восточная Гута столицы Сирии Дамаска, рассказывает: «Ни видеозаписи, ни документы, ни слова не могут описать то, что мы пережили той ночью. Ничто не может передать душевное, физическое и психологическое воздействие того момента».

Шакир, инженер по профессии, который выжил после химической бойни, рассказал корреспонденту агентства «Анадолу» о том, что он пережил в тот день.

Он, ставший свидетелем ужасов химической атаки, впоследствии подвергся пыткам в тюрьмах режима по ложным обвинениям потерял 9 членов своей семьи.

Он сумел выжить как после смерти от ядовитых газов, так и после пребывания в темноте тюрем.

Допрос был полным театральным представлением

Шакир напомнил, что свергнутый режим возложил на него ответственность за химическую атаку в районах Землка и Айн-Терма в Восточной Гуте: «Я пробыл в тюрьмах режима, в первую очередь в тюрьме в палестинском отделении, около десяти с половиной месяцев».

По его словам, он провел четыре месяца в одиночной и шесть с половиной месяцев в многолюдной камере: «Допросы, которым я подвергался, касались химической атаки. Меня спрашивали, как она была осуществлена, как было произведено химическое вещество, какова была наша цель».

В ужасе от нападения он потерял связь с жизнью, отдалился от реальности и оказался на грани истерики, не мог отличить реальность от фантазии и одновременно испытывал страх, ужас, смех и внутреннее безумие.

Заметив, что дознаватель на самом деле пытался заставить его рассказать «ложь», Шакир добавил: «Охранник понимал, что нападение с моей стороны было бы нелогичным, неразумным и невообразимым. Но они снимали фильм так, как им хотелось. Допрос был настоящим театром».

Потерпевший сообщил, что во время допроса детектив задавал ему вопросы о том, как он принес химические вещества, поместил их в резервуары для отравления воды и люди умерли, выпив эту воду. Он якобы сжег шины и вызвал смертельные случаи дымом, который от этого образовался. Следователь спрашивал, есть ли у него совесть, является ли он человеком и смог бы он убить свою семью.

Он говорит о том, что бомбардировки, массовые убийства, аресты и последующий страх никогда не покидали его.

«Мы жили в тени ложных историй, созданных режимом через СМИ. Эта игра вызывала у всех нас большой страх. Особенно мы боялись оказаться в положении «доносчика» в СМИ режима. Потому что в тюрьме это приводило к пыткам, избиениям, а затем и к казни».

Шакир отметил, что среди районов, пострадавших от химической бомбардировки, были также районы Земалка, Айн Терма, Кобар и Кусур: «В тот день химическая атака началась около 02:10 утра. Одновременно велся обстрел из гранатометов и минометов. Только в этом районе (Кусур) погибло более 15 человек. Район полностью опустел».

Для меня тот день был как конец света на земле

Вспоминая, как в ночь нападения он услышал звуки скорой помощи и взрывов: «Кричали, что произошла химическая атака. Все бежали на помощь. Я взял свою девятилетнюю дочь и отвез ее в ближайшую полевую клинику. Затем я отвез ее в Арбин. Моя дочь была тем ребенком. Она перед камерами сказала: «Я жива!»

Говоря о том, что потеря близких в результате нападения практически остановила его жизнь, добавилл: «Я потерял брата, бабушку, сына и дочь своего дяди, двух сыновей своего дяди с их женами и детьми, тетю, многих родственников и соседей».

Шакир сказал, что то, что произошло той ночью, не поддается человеческому разумению: «Этому дню дали много названий: сирийский холокост, массовое убийство века. Мне же это напомнило следующий аят из Корана: «В тот день человек будет бежать от своего брата, матери, отца, жены и детей». Для меня тот день был как судный день на земле».

Ковшами рыли массовые могилы

Рассказывая о том, как он вошел в полевой госпиталь в Арбине и увидел сотни безжизненных тел детей, он отметил: «Женщины, мужчины, машины скорой помощи постоянно приезжали и уезжали. Я узнал, что мой брат погиб. Когда мы привезли его тело для похорон, нам сказали ждать своей очереди. Потому что число погибших было настолько велико, что массовые могилы копали экскаваторами».

Шакир рассказал, что тела погибших были выложены в ряд и поспешно засыпаны землей, поскольку гробов и саванов не было.

По его словам, во время похорон слышались звуки артиллерийских и минометных обстрелов, и люди боялись как бомбардировок, так и ядовитых остатков на телах. «Все говорили: «Главное, чтобы похоронили моего брата, мою семью, и мы смогли бы спастись», — сказал Шакир. Единственное, чем можно было описать ту атмосферу, — это судный день».

Он один из тех, кто выжил после химической атаки.

«Ни видеозаписи, ни документы, ни слова не могут описать то, что мы пережили той ночью. Ничто не может передать душевное, физическое и психическое воздействие того момента», - сказал он в заключении.