Массовые сталинские репрессии 1940-х годов стали одним из самых болезненных эпизодов в истории региона, затронув десятки народов от Кавказа до Крыма. Хотя события тех лет давно стали частью архивов, их последствия продолжают жить в семейной памяти тех, кто столкнулся с внезапной депортацией.

Особое место среди этих трагедий занимает изгнание турок-ахыска. 14 ноября 1944 года советские власти обвинили жителей региона Ахыска на юго-западе Грузии в «угрозе государственной безопасности» и в течение нескольких часов насильственно выселили из своих домов более 90 тысяч человек, включая женщин, детей и пожилых. Людей свыше месяца перевозили в товарных вагонах в удаленные регионы Центральной Азии. По оценкам историков, около 17 тысяч депортированных погибли в пути от голода, холода и болезней.

Сегодня более 500 тыс. потомков изгнанных турок проживают в разных странах, включая Турцию, Казахстан, Кыргызстан, Узбекистан, Азербайджан, Грузию, Украину, Россию и США.

Профессор стамбульского университета Ускюдар Абульфаз Сулейманлы рассказал «Анадолу» о том, как депортации середины XX века оставили след в эмоциональной жизни и моделях поведения последующих поколений. Эксперт рассматривает межпоколенческий механизм этого влияния на примере депортации турок-ахыска 14 ноября 1944 года.

Травматическая память и ее роль в передаче прошлого

Сулейманлы пояснил, что в основе передачи травмы между поколениями лежит «травматическая память», которая сохраняет в семье воспоминания о насилии и утрате и со временем передает их следующим поколениям.

Он подчеркнул, что переносится не только сам факт исторического события, но и страхи, восприятие угрозы и внутренние разломы, влияя на поведение, отношения и чувство принадлежности. Говоря о депортации турок-ахыска, профессор указал на многослойность наследия.

«Поэтому даже человек, который не пережил депортацию лично, может начинать жизнь с более высокой чувствительностью к угрозе на нейробиологическом уровне. На социальном уровне это проявляется в форме постоянного «состояния настороженности» внутри коллективной идентичности и влияет на социальные отношения, повседневные формы поведения и практики принадлежности», - объяснил Сулейманлы.

В этом контексте профессор отметил, что семья играет важную роль в том, как сохраняется и передается память о пережитом. «Непрожитый траур, внезапные утраты и постоянная осторожность передаются детям невербально», - сказал он.

При этом Сулейманлы подчеркнул ценность семьи как пространства, где воспроизводится не только биология, но и культурная память. «Исторические рассказы, истории депортации, песни, сказки, пословицы, ритуалы и общинные практики превращают травму в элемент идентичности», - добавил он. По его словам, идентичность турок-ахыска это не просто память о прошлом, а живое «место памяти», продолжающее существовать в настоящем, как писал Пьер Нора.

Молодое поколение: между внутренней тревогой и укреплением связей

Эксперт отметил, что последствия прошлого проявляются у молодежи по-разному. С одной стороны, это чувство непринадлежности, страх быть «второсортным» и хроническое недоверие. «С другой укрепление идентичности, патриотизм, крепкие семейные связи и готовность к взаимопомощи», - подчеркнул он.

По словам профессора Сулейманлы, это связано с повторяющимися перемещениями, через которые проходили многие семьи представителей турок-ахыска. Длительные переезды из региона Ахыска в Центральную Азию, затем события Ферганы 1989 года, а позже вынужденные переселения в Россию, Украину и США создавали чувство «незакрепленности», пояснил он.

Различия в реакции молодежи профессор связал с семейными нарративами. «Там, где травма передается через язык страха, возникает уязвимость. Там, где есть поддержка и чувство принадлежности, травма превращается в укрепляющее наследие», - пояснил он.

Сулейманлы также подчеркнул роль социальной среды. По его мнению, те, кто имеет доступ к образованию, работе, признанию, кто не сталкивается с препятствиями в процессе получения гражданства, могут воспринимать травму не как бремя, а как источник социальной мотивации. «Напротив, дискриминация, бюрократические барьеры, экономическая нестабильность и опыт исключения создают условия, в которых травма воспроизводится и превращается в форму социологической уязвимости», - объяснил он.

На вопрос о том, как можно ослабить или изменить передачу межпоколенческой травмы, профессор Сулейманлы отметил, что полностью устранить ее невозможно, но форму передачи можно изменить, если действовать комплексно на индивидуальном, семейном и социально-культурном уровнях.

По словам эксперта, на уровне личности и семьи важно, чтобы травма могла быть проговорена. «Дети не должны наследовать боль, но и прошлое нельзя делать невидимым. Психологическая поддержка, открытая коммуникация и создание безопасных пространств, где молодежь может выражать свою идентичность, облегчают этот процесс», - отметил он.

На социальном уровне, по словам профессора, необходимо устранять барьеры в образовании, трудоустройстве и процедурах гражданства. «Признание дипломов, повышение профессиональной мобильности и совершенствование интеграционных механизмов усиливают чувство принадлежности. Если социальная система не поддерживает человека, травма становится не только психологической, но и воспроизводящейся социологической уязвимостью», - подчеркнул он.

На культурном уровне Сулейманлы посоветовал делать историю турок-ахыска более видимой через исследовательские центры, проекты устной истории и архивы. По его словам, это позволяет превращать травму не только в память о боли, но и в источник коллективной устойчивости.

«Когда травма не отрицается, а осознанно признается, она может стать прочным элементом идентичности и перейти из пассивного наследия в активный инструмент построения будущего», - заключил Сулейманлы.