Заведующий кафедрой политологии и международных отношений Университета Мардин Артуклу профессор Неджметтин Акар написал для издания «AA Aналитика» о том, как редкоземельные элементы формируют классическую энергетическую геополитику и политику государств.

***

В современной геополитической литературе общепризнано, что энергетические ресурсы являются определяющим фактором международной политики. Энергия стала основным фактором экономического производства и военного потенциала с началом промышленной революции. Уголь и нефть стали незаменимыми ресурсами индустриальных обществ. В этот период такие компании, как Standard Oil, основанная Рокфеллером, британская Royal Dutch Shell, British Petroleum (BP) и французская Total, стали не только экономическими структурами, но и центрами политической власти, влияющими на межгосударственные отношения. Эти компании, приобретшие транснациональный характер, бросили вызов классическому государственно-ориентированному пониманию международных отношений. Установив гегемонию над внешней политикой государств, эти компании стали оказывать прямое влияние на решения о войне и мире и даже на определение национальных границ государств.

В XXI веке, хотя нефть и природный газ по-прежнему важны, редкоземельные элементы (РЗЭ) стали новым стратегическим источником энергии. Имея решающее значение для высоких технологий, возобновляемой энергетики и оборонной промышленности, РЗЭ меняют глобальный баланс сил и военно-политические союзы. Редкоземельные элементы особенно важны в период второго срока президентства Дональда Трампа в США.

Революция в Индустрии 4.0, которая привела к росту стратегического значения РЗЭ, радикально меняет глобальную энергетическую геополитику. Это развитие меняет процессы принятия внешнеполитических решений государствами и глобальную политику. Этот процесс выдвигает на первый план в качестве новых акторов государства, обладающие запасами НТЭ, и компании, способные преобразовать эти запасы в продукцию.

Возвышение редкоземельных элементов и трансформация энергетической геополитики

Постепенное снижение стратегической ценности углеводородных ресурсов в глобальном масштабе и одновременный рост геоэкономического и геополитического значения РЗЭ запускают процесс фундаментальной трансформации международной системы. Тот факт, что ископаемые виды топлива, особенно нефть и природный газ, были основными инструментами экономического развития, военной мощи и политического влияния на протяжении XX века, во многом построил энергетическую геополитику на основе углеводородной динамики, но с ускорением процессов энергетического перехода, распространением технологий возобновляемой энергетики и принятием целей нулевого выброса углерода прежний стратегический вес углеводородных ресурсов начал ослабевать. Кроме того, тенденция игроков, обладающих энергетическими запасами, таких как Россия и страны Персидского залива, использовать углеводородные запасы в качестве оружия для достижения политических целей усилила поиск альтернатив.

В этом контексте РЗЭ, которые являются важнейшими компонентами энергетических систем нового поколения, таких как высокотехнологичное производство, электромобили, аккумуляторные технологии, ветряные турбины и солнечные батареи, создали новую зону геостратегической конкуренции в международной политике. Борьба за доминирование в цепочках добычи, переработки и поставок этих элементов напоминает старую динамику силы, сформировавшуюся вокруг классических энергоресурсов, но на этот раз участники конкуренции существенно отличаются.

Технологические компании окружают правительства

Сегодня, когда государства перестраивают свою национальную безопасность и внешнеполитические приоритеты на основе новых энергоресурсов и технологий, традиционные энергетические компании, такие как Standard Oil, Royal Dutch Shell, British Petroleum (BP) и Total, которые в прошлом играли решающую роль в энергетической сфере, заменяются крупными технологическими компаниями и их основателями. Такие имена, как Илон Маск и Марк Цукерберг, выходят на первый план не только как экономические, но и как влиятельные фигуры на геополитическом уровне. В этом контексте технологические компании все чаще позиционируются как негосударственные центры власти, которые вмешиваются в традиционную юрисдикцию национальных государств. Особенно в эпоху Трампа владельцы передовых технологических компаний стали влиятельными акторами в американской политике и внешней политике. Ярким примером такой ситуации является передача украинских РЗЭ США в ходе мирного процесса после российско-украинской войны.

В частности, монопольное положение Китая в сфере поставок редкоземельных элементов оказывает серьезное влияние на текущие геополитические балансы. Стратегические инициативы западных стран, особенно США, по развитию альтернативных источников и диверсификации производственных цепочек с целью обеспечения безопасности поставок в последнее время ускорились. Этот процесс ведет не только к эволюции концепции безопасности энергоснабжения, но и к перестройке соотношения сил между экономическим, технологическим и военным потенциалом. Таким образом, появление РЗЭ влечет за собой процесс многомерной и структурной трансформации характера международной политики, знаменуя собой конец эры углеводородов.

Новый фронт в геополитике: Редкоземельные металлы, технологическая конкуренция и региональные войны

Поскольку РЗЭ стали незаменимым сырьем для высокотехнологичного производства и энергетического перехода, в мировой политике возникло новое, более сложное поле для конкуренции. Такие крупные кризисы, как война в Газе, российско-украинская война и торговая война между США и Китаем, прямо или косвенно отражают последствия этой новой геополитической конкуренции.

Торговая напряженность между США и Китаем связана не только с тарифами, но и с борьбой за мировое лидерство, особенно в сфере высоких технологий. Китай является мировым лидером в производстве и переработке РЗЭ. Периодические угрозы Пекина «ограничить экспорт РЗЭ» для достижения своих политических целей во время напряженных торговых отношений с Вашингтоном показывают, что эти элементы стали таким же стратегическим оружием, как нефть или природный газ. В ответ на это США пытаются увеличить свои внутренние производственные мощности и создать альтернативные цепочки поставок. На данный момент планы США в отношении Канады и Гренландии можно рассматривать как меры по обеспечению конкуренции с монопольным положением Китая в РЗЭ, но поскольку этот процесс длительный и дорогостоящий, РЗЭ стали одним из нервных окончаний американо-китайской конкуренции.

Хотя война между Россией и Украиной началась не с прямой ориентации на редкоземельные металлы, ее нарушение энергетических и логистических цепочек серьезно повлияло на планы «зеленой» трансформации Европы и США, поскольку такие системы «зеленой» энергетики, как ветряные турбины и электромобили, требуют больше редкоземельных металлов. На данный момент тот факт, что Россия является крупным игроком в сфере поставок редких металлов, вынуждает западные страны диверсифицировать поставки, чтобы санкции, введенные против России, не привели к обратному результату. Более того, некоторые критически важные запасы полезных ископаемых на востоке Украины и в районе Черного моря являются еще одним фактором, повышающим геополитическую значимость страны.

Война в Газе, хотя и является якобы региональным кризисом безопасности и гуманитарным кризисом, в значительной степени связана с дебатами об энергетической безопасности и новых энергетических коридорах. Проекты Израиля по добыче природного газа в Средиземном море представляют собой косвенную экономическую подоплеку этой войны. С другой стороны, Израиль хочет играть активную роль в поддерживаемых США технологических и энергетических проектах нового поколения. Хотя его прямая зависимость от РЗЭ невелика, израильские технологические экосистемы, такие как аккумуляторные технологии и оборонная электроника, подвержены влиянию этих областей. Поэтому нестабильность создает неопределенность не только в энергетике, но и в цепочках поставок передовых технологий. В сочетании с попытками Китая установить экономическое влияние на Ближнем Востоке война в Газе может оказать косвенное влияние на геостратегический баланс в регионе с точки зрения РЗЭ.

В энергетической и технологической геополитической конкуренции XXI века РЗЭ начинают играть центральную роль. На смену классической энергетической геополитике, основанной на углеводородных ресурсах, приходит более сложный геополитический порядок, в центре которого находятся стратегические полезные ископаемые, позволяющие осуществлять высокотехнологичное производство и преобразование энергии. Недавние кризисы, такие как торговая война между США и Китаем, война на Украине и война в Газе, демонстрируют косвенное или прямое влияние РЗЭ в глобальной борьбе за власть. Это свидетельствует о том, что во многих областях, от энергетической безопасности до цепочек поставок технологий, появляются новые линии уязвимости. Этот процесс переопределяет роли государств и корпораций в международной системе, а также приводит к структурным изменениям в природе энергетики и геополитических отношений».

[профессор Неджметтин Акар, заведующий кафедрой политологии и международных отношений Университета Мардин Артуклу].

* Мнения, выраженные в статье, принадлежат автору и не обязательно отражают редакционную политику агентства «Анадолу».