Исследователь Центра изучения диаспоры Университета Сакарьи доктор Зехра Хопьяр говорит, что квалифицированные мигранты, которые по разным причинам мигрировали из Турции в Европу, систематически подвергаются дискриминационному и предвзятому отношению в европейском обществе. По ее мнению, это провоцирует возвращение мигрантов, так как отражается на их образовании, работе и социальной жизни.

В первой части досье агентства «Анадолу» (AA) «Возвращение», состоящей из двух новостных статей о возвращении квалифицированных мигрантов, проживающих в Европе, в Турцию, научный сотрудник Центра изучения диаспоры Университета Сакарьи доктор Зехра Хопьяр объяснила причины возвращения в Турцию из Европы.

Хопьяр заявила, что понятие «квалифицированная иммиграция» - это, по сути, эквивалент людей, имеющих как минимум высшее образование, высокий культурный уровень, «мозговая миграция». Сегодня она распространена в основном в таких профессиях, как медицина и инженерия.

Отметив, что квалифицированные кадры, которые мигрируют в Европу для получения образования или работы, находятся на другом этапе, чем трудовая миграция в прошлом, Хопьяр добавила, что профиль, благосостояние и накопления полностью изменились, но проблемы, с которыми они сталкиваются, и истории дискриминации, которым они подвергаются, не изменились.

Мечта о жизни в Европе превращается в кошмар

Ученый добавила, что молодое население Турции мигрировало в различные страны Европы, особенно в Германию, с надеждой наладить новую жизнь, получить лучшее образование и больший доход, но тот факт, что дела здесь развивались не так, как они ожидали, вызвал ретроспективную миграционную мобильность.

Она отметила, что неверно представлять жизнь в другой стране, кроме Турции, как радужную мечту: «Жить в Европе не так просто, как ожидается». Эту ситуацию также называют утечкой мозгов, и мечта о жизни в Европе, которая кажется мечтой, превращается в кошмар. На самом деле, негативные вещи, с которыми они столкнулись и которые превзошли их ожидания, указывают на то, что эти люди будут вынуждены снова вернуться в Турцию».

По ее словам, концепции прав человека, демократии и равенства, которые занимают важное место в европейских странах как в административном, так и в социальном плане, не действуют для большинства групп иммигрантов, включая турок. Особенно в Германии, даже если турки высокообразованны и оснащены, они ограничены стереотипами, европейское общество оценивается с классической точки зрения, и из-за предрассудков они работают на должностях ниже своей квалификации.

Квалифицированные иммигранты не могут сломать заученное представление о турках в Европе и поэтому испытывают трудности с поиском работы, соответствующей их квалификации.

«Независимо от того, насколько квалифицированным является турок, предрассудки, восприятие и образ в их сознании не меняются в глазах европейцев. Например, независимо от того, насколько образованными и хорошо подготовленными являются турецкие женщины, в их сознании преобладают дискриминационные и предрассудочные мысли, соответствующие тому восприятию, которое сложилось в первый период. У них есть образ, что «турецкие женщины не работают, сидят дома, рожают детей, не думают». Или, если вы иммигрантского происхождения, вы можете выполнять только роли, предназначенные для иммигрантов. По их словам, независимо от того, чему вы учились, даже если они высокообразованные, к ним можно относиться отчужденно. Они говорят: ты мигрант, ты можешь выполнять ту работу, которую выполняют мигранты. Неважно, какое у тебя образование, какая у тебя квалификация».

Почему важно знать об этих историях о дискриминации?

Подчеркнув, что турки первого, второго и третьего поколений, составляющие важную часть диаспоры в Европе, сталкиваются с дискриминацией не только в институциональной сфере, но и во всех областях общества с самого раннего возраста, Хопьяр объяснила, что понятие дискриминации начинается в процессе принятия решения о посещении школы, называемой «гимназией», где учителя играют важную роль в планировании образования учеников. Турецких студентов намеренно не отправляют в хорошие университеты, и это делается для того, чтобы не допустить турок и иммигрантов к высокопоставленным должностям, что было предметом многих предыдущих исследований.

«Расизм, дискриминация и предрассудки существуют не только в государственных делах, но и во всех сферах жизни общества. Они сталкиваются с этим на улице, на рынке, в школе и в деловой жизни. Они подвергаются очень серьезному давлению в таких областях, как аренда жилья, поиск работы или продвижение по службе, а также дискурсу «Ты турок, убирайся отсюда». Учитывая, что они систематически сталкиваются с этим каждый день в любой сфере, это создает серьезную ситуацию моббинга».

Квалифицированные мигранты из Турции или уже живущие в Европе подвергаются дискриминации не только в образовательной, но и в профессиональной жизни, в основном на собеседованиях и в повседневной жизни, что отражает ориенталистскую точку зрения: «В Турции есть море? Катаетесь ли вы на верблюдах? Слушаете ли вы классическую музыку?».

Хопьяр продолжила тему следующими словами: «Когда они сталкиваются с квалифицированным турецким специалистом на собеседовании или в обществе, они сталкиваются с вопросом «но вы не похожи на турка». Хотя они не могут понять, похвала это или критика, эти вопросы выглядят как элемент дискриминации. В результате дискриминации они сталкиваются с различными проблемами при приеме на работу и продвижении по службе. Существует множество исследований на эту тему. Мы видим, что их не приглашают на собеседование, если они имеют иностранное имя. Некоторое время в резюме требовали фотографии, но когда выяснилось, что это противоречит практике, ее отменили. Однако долгое время таким образом можно было определить этническое происхождение или религиозную принадлежность соискателя. Таким образом исключались женщины, носящие головные платки, турецкие мусульманки подвергаются как дискриминации, так и расизму».

По словам Хопьяр, квалифицированные турецкие иммигранты упорно трудятся, чтобы показать себя, и борются за успех, но они не могут сломать социальное восприятие и поэтому начинают задавать себе вопрос: «Почему я должен подвергаться всем этим историям дискриминации? Они часто задают себе вопрос: «Почему я должен это терпеть?» или «Почему я должен так жить?» и решают вернуться. Зачем мне жить так, если можно жить по-другому, говорят они и возвращаются в Турцию».

«Землетрясение 6 февраля и нечувствительность к резне в Газе привели к идее возвращения

Собеседник АА говорит, что решение о возвращении квалифицированных мигрантов принимается нелегко и что оно часто вызвано «чувством удара о стену», которое длится уже много лет, и приводит следующий пример из исследования, проведенного им на турецком враче, работающем в Германии:

«В ходе исследования, которое я проводил по возвращению квалифицированных мигрантов в Турцию, один из проанализированных нами врачей рассказал, что некоторые пациенты в больнице регулярно переходят к нему на прием. Когда он сообщил об этом руководству больницы, то получил ответ: «Врач не хочет заниматься пациентами-мигрантами, поэтому их перекладывают на вас». «Если мои родители попадут в больницу, значит, о них тоже не позаботятся, я служу этой стране, я забочусь об их людях, но они даже не соизволили позаботиться о моих маме и папе. Как я могу служить этой стране таким образом?« И вот тут-то в дело вступает внутреннее сомнение».

Если дискриминация и предрассудки являются важной причиной возвращения турок, то молчание и принятие в европейских сообществах землетрясения 6 февраля и резни, устроенной Израилем в Газе за последние 2 года, должны стать причиной возвращения нового поколения иммигрантов:

«Во время землетрясений 6 февраля многие люди говорили, что чувствуют себя очень одинокими, что сильная боль, которую они испытывают, не находит отклика в той географии. Вторым этапом этого разрыва стала резня в Палестине, продолжающаяся последние 7-8 месяцев. Страны, в которых они сейчас живут, практически в тишине наблюдают за геноцидом, происходящим здесь. Квалифицированные люди здесь более чувствительны и сознательны, и они начали задавать себе вопрос: «Что я делаю в этой стране? В ближайшие годы эта мысль будет одним из факторов, влияющих на возвращение».